Добрый день, дорогие коллеги, друзья, жители ФантЛаба!!

Вашему вниманию предлагается перевод эссе Айзека Азимова "Seven Steps to Grand Master" — https://fantlab.ru/work691427

Шаг 1. Отправляюсь в путешествие за Океан

Я родился в России. Страна только что пережила Первую мировую войну, революцию и гражданскую войну с интервенцией. Навязываться народу в столь трудное время было довольно безжалостно с моей стороны, но я не считаю себя виноватым. Поступок, который привёл к моему появлению на свет, был поступком моих родителей.

В конце 1922 года мои родители решили, что было бы неплохо эмигрировать в Соединённые Штаты. Они хорошо жили; не скатываясь в крайнюю нищету; не страдая от чрезмерных проблем, от которых пыталась оправиться страна, но они подозревали, что в долгосрочной перспективе им будет лучше в Соединённых Штатах. Одна из проблем, с которой им пришлось столкнуться, я полагаю, заключалась в том, брать ли меня с собой. Мне не было ещё и трёх лет, и из-за того, что я заболел двусторонней пневмонией, упал в соседский пруд и (после некоторого колебания) был вытащен моей матерью и доставил родителям другие радости подобного рода, я полагаю, они чувствовали, что в долгосрочной перспективе им будет лучше в Соединённых Штатах. Тем не менее, в основном потому, что (как я подозреваю) они не могли найти никого настолько глупого, кто бы забрал меня к себе, они вздохнули и положили меня в рюкзак, чтобы им, по крайней мере, не пришлось раскошеливаться на мой билет. Я пересёк океан, и мы прибыли в Бруклин в феврале 1923 года, вскоре после моего третьего дня рождения. То был мой первый шаг к Гранд-мастеру. Если бы я остался в СССР, осмелюсь предположить, что получил бы соответствующее образование, занялся бы литературой и даже начал бы писать научную фантастику, конечно, используя кириллицу, но я не думаю, что там у меня всё пошло бы так же хорошо, как здесь. В 1941 году нацисты вторглись в Советский Союз. В то время мне был двадцать один год, и я подозреваю, что принял бы участие в боевых действиях и вполне мог быть убит или, что ещё хуже, взят в плен. Или, если бы я выжил, у меня, возможно, возникли бы проблемы с режимом из-за моей склонности говорить, когда и что мне заблагорассудиться. (Если задуматься, то я часто попадал в неприятности в США, именно по этой причине).

И, наконец, я не знаю, есть ли у них, в Советском Союзе, награда Гранд-мастера, так что в целом поездка за океан была необходима.

Шаг 2. Настаиваю на собственной идентичности

Как только мы оказались в Соединённых Штатах, мои родители поняли, что они получили новый статус — статус «жёлторотиков». Окружающие стремились давать советы и направлять наши неуверенные шаги на пути к американскому гражданству, особенно старые переселенцы, те, что сошли с корабля пять лет назад. Одна соседка сказала моей матери в моём присутствии (мне тогда было четыре или пять лет, и я был очень маленьким для своего возраста, поэтому меня никто не замечал, так что на меня часто наступали): «Почему вы называете его Айзеком, миссис Азимова? С таким именем на нём всегда будет клеймо позора» (или «Все будут знать, что он еврей»).

— Так как же мне его звать, миссис Биндлер?

И миссис Биндлер (или как там её звали) сказала: «Зовите его Ирвингом». (Ирвинг это старинная аристократическая английская фамилия). Моя мать была очень впечатлена и, несомненно, приняла бы это предложение, но, как я уже сказал, я внимательно их слушал. Я понимал, что меня зовут Айзек и, что я не смогу быть самим собой, если меня станут звать иначе. (Или, как я однажды довольно аккуратно выразился: «Если, мы называем что-то розой, вряд ли оно станет пахнуть столь же сладко»).

Я считал, что я Айзек, и если бы меня называли как-то иначе, я бы не был собой. После чего я поднял то, что мы в те дни называли «ором», категорически отказываясь, при любых условиях, позволять называть меня Ирвингом. Я был Айзеком, и я намеревался остаться Айзеком, и мне это удалось. Мать просто сникла под силой моего негодования. То был мой второй шаг к Гранд-мастеру. Если бы я согласился стать Ирвингом, то это имя оказалось бы таким же клеймом, как и Айзек, потому что множество еврейских матерей искали спасения для своих молодых надежд, поэтому Ирвинг стал таким же еврейским именем, как и Айзек, хотя и без библейского оттенка последнего. (Кроме того, Ньютона тоже звали Исаак (Айзек), и это даже лучшая реклама имени, нежели отсылка к Библии, так я считаю). Сбежав от Айзека, я бы, в конце концов, презирал Ирвинга и сменил бы имя на Иэн. Затем, поняв, что Иэн не подходит к Азимову, я сменил бы фамилию на Эшфорд, и как Иэн Эшфорд я писал бы свою научную фантастику. Теперь я твёрдо верю в ценность имён. Никто бы не заметил и не запомнил такого имени, как Иэн Эшфорд. Однако имя Айзека Азимова сразу привлекает внимание. Люди смеются и долго обсуждают, как это можно произнести. Когда появляется вторая история, подписанная тем же именем, они видят её снова, и вскоре с трудом могут дождаться ещё одной истории от меня. Даже если история не очень хороша, фамилия составляет потрясающую часть обсуждения автора. Я бы канул без следа, если бы у меня не хватило здравого смысла сохранить собственное имя.

Шаг 3. Жизнь на линии метро

Мне было восемнадцать лет, и у меня наконец-то появился рассказ, который я хотел представить Джону В. Кэмпбеллу-младшему, новому редактору «Поразительной научной фантастики». Беда в том, что я не знал, как это сделать.

Логично было отправить рассказ по почте, но история вместе с конвертом весила чуть больше трёх унций, значит, следовало наклеить четыре марки по три цента, итого двенадцать центов. Если я поеду на метро, это будет стоить пять центов в одну сторону или десять центов всего. Конечно, поездка на метро означала бы полчаса моего времени в каждую сторону, но в те дни моё время ничего не стоило. Взвесив относительные значения двенадцати и десяти центов, я пришёл к выводу, что два цента это ценный материал. Поэтому отправился на метро. Подойдя к секретарше в агонии от испуга, я попросился к мистеру Кэмпбеллу, ожидая, что меня вышвырнут вместе с рукописью, которая полетит вслед за мной, развалившись на четыре части. Кэмпбелл согласился встретиться со мной, и мы пообщались около часа. Он быстро прочёл рассказ и прислал отказ с очень любезным и полезным письмом. После этого я навещал его раз в месяц, катаясь на метро.

Как это случилось? Что стало решающим фактором? Полегче! Я жил в половине квартала от станции метро. Если бы я жил в Фарго, штат Северная Дакота, стоимость проезда по железной дороге составила бы больше двенадцати центов. Ради бога, если бы я жил на Стейтен-Айленде, паром прибавил бы десять центов к стоимости проезда туда и обратно, и, сравнив двенадцать и двадцать центов, я бы сунул конверт в почтовый ящик. Тогда я бы никогда не встретил Джона Кэмпбелла и не получил бы того заряда ободрения и харизмы, которые исходили от этого великого редактора.

Да здравствует, станция метро! Без подземки я бы никогда не стал Гранд-мастером.

Шаг 4. Я появился в нужный момент

Каждый раз, когда видел редактора, я пытался предложить Кэмпбеллу новую идею. Однако время от времени у Кэмпбелла появлялась собственная. В соревновании между идеей писателя и одной из идей Кэмпбелла всегда побеждал Кэмпбелл, по крайней мере, когда в нём участвовал я.

Однажды Кэмпбеллу пришла в голову потрясающая идея, и он страстно желал её осуществить, то есть навязать какому-нибудь писателю. Он никогда не рассказывал мне подробностей, но картина, которая осталась у меня в голове, это Кэмпбелл, сидящий в кабинете, как стервятник, ожидающий, когда невинный писатель войдёт в его логово (предполагаю, что у стервятников есть логова), любой невинный писатель. Должно быть, для него стало неприятным потрясением, когда я, в возрасте двадцати одного года и такой же невинный, как они, вошёл и сказал: «Здравствуйте, мистер Кэмпбелл». Это, несомненно, дань уважения тому, как эта идея захватила его, что после минутного содрогания он отверг мысль, которую я пытался выдать, и сказал: «Не парься, Азимов. Послушай лучше цитату из эссе Эмерсона».

Он прочёл её: что-то о том, что если бы люди могли видеть звёзды только раз в тысячу лет, они бы получили от этого огромное удовольствие.

— Они бы не получили удовольствия, — сказал Кэмпбелл. — Они сошли бы с ума. Я хочу, чтобы ты поехал домой и написал об этом рассказ. С глаз моих долой! Марш!

Дрожа от страха, я вернулся домой, сел за пишущую машинку и напечатал «Приход ночи». История появилась в сентябрьском номере журнала за 1941 год и попала на обложку. Это был мой первый хит, после почти трёх лет попыток. Роберту Хайнлайну удалось попасть на страницы журнала с первой попытки; А.Э. ван Вогт сделал это со своим первым рассказом; Артур Ч. Кларк сделал это со своим первым рассказом, и я был почти так же хорош – попал в журнал со своим шестнадцатым рассказом.

«Приход ночи» ознаменовал поворотный момент. С момента этой продажи я никогда не упускал возможности продать очередное написанное мной художественное произведение (хотя в редких случаях для этого требовалось два или три представления в журналы).

Иногда я просыпаюсь посреди ночи с криком, потому что мне приснилось, что Теодор Старджон или Лестер дель Рей вошли в офис Кэмпбелла в тот день на полчаса раньше меня. Если бы они это сделали, бах, то очутились бы на моём Гранд-мастерком корабле.

Шаг 5. Упорство друга

Одной из историй, которую я не продал, поначалу, была повесть под названием «Состарься вместе со мной» [первая редакция романа «Камешек в небе»].

Я написал её для «Потрясающих историй» по просьбе редакции, и, в конце концов, они её отклонили. Дело было в 1947 году, через шесть лет после «Прихода ночи». Событие так потрясло меня, что я решил, что пик моей карьеры пройден, в конце концов, мне уже 27 лет, и я скатываюсь в пропасть, чтобы присоединиться к Эду Эрлу Риппу и Харлу Винсенту (двум идолам научной фантастики начала тридцатых годов).

Два года спустя издательство «Даблдей» решило выпускать серию научно-фантастических романов в твёрдой обложке. Для этого им нужны были романы. Я, конечно, с моей привычной способностью держать руку на пульсе издательства, ничего об этом не знал.

Но у меня был друг — Фред Пол. Он подошёл ко мне и сказал: «Даблдей» ищет роман. Как насчёт той повести, которую ты написал для «Потрясающих историй»?».

Я ответил: «Фред, там всего лишь сорок тысяч слов. И она плохо пахнет».

Он задумал: «А что, если им она понравится, ты можешь удлинить её. И если ты не скажешь, что она плохо пахнет, они могут и не учуять».

Но я не хотел переживать ещё один отказ, поэтому заявил: «Я не хочу предлагать повесть».

«А я настаиваю», — сказал Фред.

У меня закончились аргументы против спокойной настойчивости Фреда, и я позволил ему взять историю. Он познакомил «Даблдей» с повестью. А издательство попросило меня расширить историю до семидесяти тысяч слов и приняло её для публикации. Книга появилась в январе 1950 года под названием «Камешек в небе», и с тех пор роман приносил мне деньги в каждом из семидесяти четырёх отчётов о продажах «Даблдей», которые я получил с тех пор.

Более того, у «Даблдей» вошло в приятную привычку принимать мои рукописи как нечто само собой разумеющееся. На сегодняшний день они опубликовали 102 мои книги и несколько ещё находятся в печати.

Я уверен, что был бы достаточно успешным писателем процветая на журнальных рассказах, но я был бы намного беднее, чем сейчас, если бы не писал романы, и я бы не стал известен. На самом деле, если бы Фред не настоял на том, чтобы представить издательству повесть в тот день в 1949 году, я сомневаюсь, что когда-либо смог бы претендовать на звание Гранд-мастера.

Шаг 6. Критик задаёт вопрос

В 1957 году я опубликовал роман «Обнажённое солнце», научно-фантастический детектив. Кроме того, в нём присутствовала довольно простенькая история любви с довольно трогательной финальной сценой.

Деймон Найт пролистал книгу, и на него ни в малейшей степени не произвели впечатления ни научная фантастика, ни детективные загадки. (Я полагаю, он имеет право на собственное мнение, но я не могу свыкнуться с этой мыслью). Как бы то ни было, ему понравилась история любви. «Если вы можете писать, как Азимов, — риторически заметил он в своей рецензии, — то зачем утруждаетесь написанием научной фантастики?».

На что я ответил в письме, которое появилось в журнале, в котором ранее напечатали рецензию: «Потому что я люблю научную фантастику. Что бы ни случилось, я никогда не перестану писать научную фантастику».

А потом, в 1958 году, на следующий же год, я внезапно устал от научной фантастики. Продолжение «Обнажённого солнца» скончалось, не достигнув типографии, и я понял, что мне не хочется писать художественную прозу. И всё же, как я мог остановиться? Я вспомнил ответ на вопрос Деймона, но я просто не мог вернуться к своему любимому жанру.

Именно в то время, когда я колебался, Роберт П. Миллс, тогдашний редактор журнала «Фэнтези и научной фантастики», попросил меня вести ежемесячную научную колонку. Я ухватился за неё, потому что это позволило бы мне писать научную литературу и при этом оставаться в области научной фантастики. Это было идеальное талмудическое решение. Первая научная колонка появилась в ноябрьском номере «Ф&НФ» за 1958 год, и колонка существует до сих пор, двадцать девять лет спустя. В течение двадцати лет после этой первой колонки я писал в основном научно-популярную литературу.

Имейте в виду, я не бросил научную фантастику полностью. За это время я написал два романа и десятки рассказов, но по сравнению с моими предыдущими творениями это казалось каплей в море. Если бы не колонка «Ф&НФ», которая, возможно, не появилась бы без вопроса Деймона и моего ответа, я, несомненно, был бы забыт поклонниками и стал бы очередным Дэвидом Х. Келлером. Колонка удерживала меня в фарватере фантастики вплоть до основания «Журнала научной фантастики Айзека Азимова» в 1977 году и настойчивого требования «Даблдей» в 1981 году обратиться к романам, так я вернулся в струю. Колонка, постоянно державшая меня на виду у публики в сухой период, позволила мне заслужить звание Гранд-мастера.

Шаг 7. Я ещё жив

Естественно, меня поджидали превратности судьбы. В 1972 году была проведена операция по удалению доли щитовидной железы, а в 1977 году случился лёгкий сердечный приступ. Я с лёгкостью пережил и то, и другое. А потом, осенью 1983 года, моя стенокардия внезапно стала такой сильной, что я едва мог преодолеть холл в своём многоквартирном доме.

14 декабря 1983 года мне сделали тройное шунтирование, и я пришел после него в прекрасную форму благодаря очень умелому хирургу. На следующее утро я сказал: «Медсестры заверили меня, что операция прошла очень хорошо». На что он ответил: «Что значит «очень хорошо»? Это было просто потрясающе!».

Похоже, на правду, и если бы операция не была бы проведена успешно, вряд ли сейчас мне вручили бы награду. Именно хирургу я обязан титулом Гранд-мастера.

Вывод? Простой. Я не имею к награде никакого отношения. Если бы мои родители не привезли меня сюда; если бы моя мать не решила оставить моё имя, если бы рядом с домом не было линии метро; если бы я не забрёл в офис Кэмпбелла в нужный момент; если бы Фред Пол не настоял, если бы Деймон Найт не задал вопрос; и если бы у хирурга дрогнула рука, я остался бы ни с чем. Как бы то ни было, я Гранд-мастер и мне это нравится, как будто я всё сделал сам.

24 декабря 1910 года в городе Чикаго, Иллинойс, США родился будущий американский писатель-фантаст Фриц Ройтер Лейбер-младший.

Давайте вспомним, его жизненный путь, а в этом деле нам помогут фотографии.

Небольшая биографическая статья про Фрица Лейбера — https://trv-science.ru/2020/12/fric-lejbe...

Роберт Хайнлайн в 1950 году завершил работу над кинофильмом "Место назначения — Луна" и вместе со своей третьей женой — Вирджинией отправился в Колорадо-Спрингс, штат Колорадо, где начал строительство семейного гнёздышка.

В ноябре 1951 года журнал «Популярная Механика» послал редактора (и фотографа) Тома Стимсона (который написал довольно лестную рецензию на «Место назначения – Луна» в 1950 году), чтобы сделать материал про удивительный дом писателя-фантаста.

Статья Стимсона появилась в июньском номере журнала «Popular Mechanics» за 1952 год.

Ниже приведён перевод статьи из журнала с картинками.

Дом, который превращает жизнь в удовольствие

Томас Э. Стимсон младший

страница 1

Жильё будущего? Дом спроектирован писателем-фантастом, который пишет о мире будущего (надпись под верхним фото)

В каком доме будет жить капитан космического корабля во время остановок на Земле?

Пока ещё слишком рано утверждать, хотя, вероятно, дом будет содержать некоторые из особенностей резиденции, только что построенной Робертом Э. Хайнлайном в Колорадо-Спрингс, штат Колорадо.

Хайнлайн — сценарист фильма "Место назначения — Луна" и создатель телепрограммы "Том Корбетт — космический кадет". Его фантастические книги "Зелёные холмы Земли", "Кукловоды" и другие продаются сегодня в книжных магазинах.

Инженерная подготовка даёт Хайнлайну прочную основу для создания произведений о технике космических путешествий, а также помогла в проектировании дома, который сегодня кажется крайне необычным, но в будущем может стать вполне привычным.

Хайнлайн отдыхает на диване, встроенном в интерьер, рядом с приподнятым над полом камином. Обратите внимание на удобный шкаф в изголовье дивана (надпись над нижним фото)

страница 2

На кухне есть всё, чтобы порадовать домохозяйку, в том числе «рабочее место» с телефоном и пишущей машинкой, стол «трансформер» сервируется на кухне, а затем перемещается с помощью колёсиков сквозь стену в обеденную зону до того, как закончится 20-й век.

страница 3

Дом Хайнлайна функционирует самостоятельно с минимумом обслуживания и домашней работы. Дом оснащён климат-контролем, не зависимым от изменений температуры наружного воздуха. Сооружение, в пределах разумного, огнеупорное, устойчиво против термитов и сейсмической активности района. Дом стоит дорого по сравнению с минимальными стандартами, и всё же владелец сэкономил деньги, когда переехал.

Мистер и миссис Хайнлайн хотели иметь уютное, приятное жилище, которое само о себе позаботится. В результате получился одноэтажный дом с плоской крышей, содержащий прихожую, совмещённую гостиную-столовую, кухню, спальню и детскую с раздвижной стеной между ними, кабинет, две ванные комнаты и пристроенный гараж с местом для мастерской.

Это небольшой дом, 1150 квадратных футов [примерно 106,8 кв.м.] жилой площади, рассчитанный на двух взрослых и ребёнка, но с помощью встроенной мебели он может разместить без стеснения семь человек. Встроенные модули являются важной особенностью. Кроме нескольких стульев, пианино и обеденного стола, который передвигается на колёсиках, в доме отсутствует подвижная мебель.

"Встроенная кровать с ящиками для хранения, размещенными под ней, встроенные диваны, которые могут быть преобразованы в дополнительные кровати, и вся остальная мебель встроена прямо в пол", — говорит Хайнлайн. – "Поэтому пространство под ней не нуждается в уборке".

"Отсутствуют ковры и нет какой-либо необходимости в них. Все полы покрыты пробковой плиткой, которая обеспечивает тёплую, удобную и опрятную основу. Здесь нет ни торшеров, ни настольных ламп. Освещение встроено в дом. Общее освещение гостиной обеспечивается трубками с холодным катодом, скрытые в нишах. Они освещают потолок, регулируемые настенные прожекторы расположены во всех рабочих местах и зонах отдыха. Все электрические розетки находятся на высоте бёдер. Мне надоело наклоняться к плинтусу всякий раз, когда я хочу подключить электроприбор".

Световые панели имеют зеркала, которые отражают солнечный свет внутрь дома. За панелями находятся трубки ночного освещения (надпись под верхним фото)

Хайнлайны, после тщательного изучения, сделали конкретные рекомендации для каждого встроенного элемента в их доме (надпись над фото внизу)

страница 4

Диваны можно превратить в двуспальные кровати просто откинув верхнюю половину на пол и накрыв подушками (надпись у верхнего фото)

Без ковров, переносных ламп и подвижной мебели можно сделать генеральную уборку дома всего, примерно, за час.

Дом построен из железобетонных блоков и кирпичной кладки, окрашен снаружи в тёмно-зелёный цвет, компенсируемый широкими панелями блестящей алюминиевой отделки крыши. Внутренние части стен из бетонных блоков открыты и окрашены в светло-зеленый цвет. Внутренние перегородки выполнены из отбеленного красного дерева, обшитого минватой. Та же древесина используется для всех шкафов и встроенной мебели. Все межкомнатные двери раздвижные. Стены кабинета и водонагревательного отделения звукоизолированы. Крыша утеплена.

Плоская крыша не создаёт проблем, даже в стране, где зимой выпадает снег, считает Хайнлайн, если она должным образом укреплена и выдерживает большие нагрузки. Дополнительная прочность крыши позволяет украшать её и использовать в качестве открытой веранды для принятия солнечных ванн. Поверхность крыши состоит из нескольких слоев кровельного битума и гравия с распылённой алюминиевой краской для отражения солнечных лучей. Крыша выступает достаточно далеко за южную сторону дома, чтобы затенить южные окна от летнего солнца, но она пропускает свет в окна зимой, когда Солнце находится ниже на небе. Два небольших световых люка, которые открыты днём и ночью, освещают кабинет и небольшой зал. Каждое окно в крыше содержит пару люминесцентных ламп, которые обеспечивают непрямое освещение в вечернее время. Верх и низ каждого люка в крыше выполнены из полупрозрачного стекла, а нижняя рама откидывается для доступа к осветительным трубам. Внутренние части мансардных окон окрашены алюминием для большей эффективности и содержат зеркальные панели, наклонённые так, чтобы отражать солнечный свет снизу, даже когда солнце не находится в зените.

Негабаритная кровать (семь на шесть футов [213х182 см.]) имеет ящики для хранения и столики с каждой стороны изголовья (текст над фото внизу)

страница 5

Мусор отправляется через навесную перегородку в кухонной стене и попадает в мусорное ведро за пределами дома (подпись под левой верхней картинкой)

Музыкальный центр располагается в холле рядом с кабинетом, подключённый к динамикам, которые расположены в каждой комнате, имеет радио и проигрыватель пластинок (подпись под правой верхней картинкой)

В большинстве домов временами бывает слишком жарко или слишком холодно, слишком сквозит или пыльно. Хайнлайн получает именно тот микроклимат в помещении, который ему нужен, благодаря хитроумному расположению кондиционеров и воздуховодов. Во-первых, дом герметичен. Ни одно из окон не может быть открыто. Они с двойным остеклением, на самом деле, с 1/4-дюймовым воздушным пространством между стёклами.

Кондиционер, расположенный рядом с кухней, состоит из газовой печи и электрического вентилятора, оснащённого пылевым фильтром, увлажнителем и рециркулятором для очистки воздуха. Температура регулируется термостатом в гостиной. Воздуходувка работает постоянно. Печь вытягивает 20 процентов свежего воздуха снаружи дома, создавая положительное давление внутри помещения, которое истощается через скрытые вентиляционные отверстия в кухне и каждой ванной. По оценкам Хайнлайна, при постоянной работе воздуходувка потребляет не больше энергии, чем при периодическом использовании. Он планирует добавить электрофильтр в систему, чтобы дополнить уже существующий пылевой фильтр.

Нагретый воздух поступает в ванную комнату по воздуховоду под ванной, согревая ванну и пол (подпись над фото внизу)

В душе, кстати, есть дополнительная насадка для душа на стене напротив стандартного приспособления. Она приводится в действие верхним клапаном, и принимающий душ может быть полит с двух сторон, если пожелает. Дозатор шампуня прикреплён к душевой стенке чуть ниже мыльницы.

Встроенная мебель включает кровать семь на шесть футов с выдвижными ящиками под ней, стенной шкаф для хранения вещей, с набором выдвижных ящиков, комбинированный рабочий стол и письменный стол для пишущей машинки Хайнлайна в его кабинете и его аналог, «рабочее место» в углу кухни для жены писателя. Здесь у неё имеется письменный стол с выдвижными ящиками, книжными полками и плоской крышкой, которая откидывается назад, чтобы открыть доступ к пишущей машинке и отделению для бумаг.

страница 6

В линию вдоль стены кухни расположены плита, раковина и электрический посудомоечный аппарат, автоматическая стиральная машина для белья, сушилка и холодильник. Вместо шкафов для хранения консервов и других припасов используются складские стенки. Такая стена для хранения содержит наборы неглубоких полок, утопленных в стену. Банки стоят в один ряд, не занимая много места, и каждый предмет находится в поле зрения для мгновенного извлечения.

Отнимающая много времени домашняя работа состоит в том, чтобы отнести посуду к обеденному столу перед едой, а затем вернуть её обратно на кухню после приёма пищи. В доме Хайнлайнов обеденный стол вкатывается прямо в кухню, на нём уже расставлены все серебряные, фарфоровые и иные столовые принадлежности и посуда. Затем стол прокатывается через стену в столовую. После еды он снова возвращается на кухню, и миссис Хайнлайн складывает посуду сразу в посудомоечную машину.

Стол проезжает через отверстие в стене и обычно стоит одним концом в обеденной зоне, а другим — на кухне. Раздвижная перегородка, находящаяся над столешницей может быть поднята, чтобы обеспечить свободный доступ к предметам на столе, а дверь внизу открывается, чтобы весь стол мог быть перемещён в обеденную зону.

Другие особенности дома включают радио и музыкальный центр, находящийся в холле, и подключённый к динамикам в каждой комнате. Динамики могут управляться по месту.

В гостиной есть крытая садовая зона с почвой, переходящая в землю сада. Система отопления по периметру сохраняет почву тёплой всю зиму, поэтому нежные растения можно перенести в закрытый сад на холодное время года.

Подсвечиваемые блоки используются для очертания входной двери. Один блок на уровне глаз сделан из прозрачного стекла и имеет зеркало, прикреплённое по диагонали к его внешней стороне, так что миссис Хайнлайн может увидеть посетителя, прежде чем откроет дверь.

Писатель склонен работать до поздней ночи, а на следующее утро спать допоздна, поэтому жалюзи в спальне Хайнлайна сделаны из светонепроницаемого материала. Они вставлены в пазы из листового металла в качестве дополнительной защиты от проникновения солнечного света.

В каждой комнате есть мусорные корзины, но ни одна из них не видна. Они встроены в другую мебель, и всё, что вы можете заметить, — это люк с пружинными петлями.

В доме Хайнлайна много окон, но незнакомец, приближающийся к дому, может видеть только внешний сад и вход. Теневые шпалера по обеим сторонам не дают увидеть с улицы, то что происходит в доме.

Дом стоил чуть больше 20 долларов за квадратный фут. Кажется дорого, но на самом деле это не так. Во-первых, стоимость квадратного фута была бы больше, если бы Хайнлайн построил дом меньшего размера; он упаковал все дорогие кухонные и ванные принадлежности в небольшую резиденцию. Во-вторых, большая часть дома была возведена на заказ, потому что некоторые материалы не были доступны в нужных формах и размерах. Но самое главное, во время переезда у него отсутствовала мебель, которую нужно было бы приобретать.

Вместо того чтобы нанять фургон, он просто совершил пару поездок на собственном автомобиле, чтобы перевезти одежду, еду, посуду, постельное белье и личные вещи в новый дом. Когда вещи заняли уготованные им места, переезд завершился.

Начало здесь — https://fantlab.ru/blogarticle69183.

После разрыва с первой женой и до развода, как мы упоминали ранее, Азимов жил в отеле "Оливер Кромвель". В это время он часто встречался и общался с Джанет Опал Джеппсон, которая станет его будущей спутницей жизни. Они вместе ходили гулять в Центральный парк.

Айзек Азимов являлся участником многих клубов и организаций, таких как "Менса", "Голландский клуб" (The Dutch Treat Club), "Пауки затворники", "Общество Гилберта и Салливана" и т.д.

В 1971 году Азимов присоединился к группе под названием The Dutch Treat Club, которая собиралась каждый вторник на обед в отеле "Regency". В 1985 году Азимов стал президентом клуба. Членами The Dutch Treat Club были многие известные писатели, артисты и политики.

С апреля 1975 года до своей смерти в 1992 году Айзекк Азимов жил на 33 этаже Апартаментов Park Ten с Джанет Опал Джеппсон. Это была единственная совместная резиденция пары. Из квартиры открывался вид на Центральный парк. Там, Азимов написал последние свои научно-фантастические и научно-популярные книги.

В 1977 году Азимов перенес сердечный приступ. В декабре 1983 года ему сделали операцию тройного шунтирования в Медицинском центре Нью-Йоркского университета, во время которой он заразился ВИЧ в результате переливания крови.

6 апреля 1992 г. в возрасте 72 лет Айзек Азимов умер в Нью-Йорке.

Чуть позже его тело было кремировано, а прах развеян.

Чтобы почтить память Азимова, Американский музей естественной истории на Верхнем Вест-Сайде ежегодно с 2001 года проводил дебаты в честь покойного автора и ученого.

Начало здесь — https://fantlab.ru/blogarticle69183.

После окончания работы на экспериментальной исследовательской станции ВМС в Филадельфии и службы в армии (уже после окончания Второй мировой войны) Айзек Азимов вернулся домой — в Нью-Йорк, где в августе 1946 года приобрёл (или точнее взял в годовую аренду) свою первую квартиру в Нью-Йорке, располагавшуюся по адресу 213 Дин-стрит.

Родители Азимова "процветали", кондитерская приносила приличный доход, и они купили второй дом по адресу 1618 Десятая Авеню за 9 500 долларов.

Спустя год Азимов с женой решили не продлять аренду, а временно поселиться в одном из домов, принадлежащих его родителям — 192 Уиндзор-Плейс. Правда до переезда Айзек отправил запрос на аренду квартиры в Стайвесант Таун (огромном комплексе на Истсайде в Манхэттене между 14 и 23 улицами), но просьбу очень долго рассматривали. Азимов успел получить степень "доктора философии" в 1948 году, когда, наконец, был подписан договор аренды.

Они получили квартиру 9-С по адресу 273 Первая авеню. Это была современная, чистая квартира с ванной и кухней на 9 этаже, "всего три комнаты", указывает Азимов в своих воспоминаниях, но не уточняет считать ли кухню и ванную за комнаты или нет.

В августе 1948 года Нью-Йорк изнывал от жары, кондиционеров в Стайвесант Тауне не было, поэтому Айзек и Гертруда спасаясь от пекла ходили в ближайший кинотеатр "Джефферсон", где однажды провели пять часов. Здание кинотеатра было снесено в 2010-е годы.

Несмотря на получение докторской степени у Азимова были проблемы с работой, средства с продаж рассказов пока что не могли позволить Айзеку содержать семью. В 1949 году Азимов случайно познакомился с Уильямом Бойдом, профессором иммунохимии Бостонской Медицинской школы, который был поклонником научной фантастики, и Уильям, узнав о проблеме Айзека, пригласил того на работу в Медицинскую школу Бостонского университета. Азимов согласился, хотя и очень сильно не хотел уезжать из любимого Нью-Йорка. Таким образом, Айзек покидает "большое яблоко" до 1970 года, если не считать посещение родственников на праздники и издательств в будни.

Азимов пока жил в Нью-Йорке любил гулять по береговому настилу Кони Айленда.

С 1957 года у Азимова стали появляться свободные деньги, и он часто останавливался в отеле «Вестбери», на углу Шестьдесят девятой улицы и Мэдисон-авеню, когда посещал Нью-Йорк в одиночку, чтобы побегать по издателям. До этого Айзек в основном ночевал у родителей Гертруды на Брайтон-Бич.

В возрасте 30 лет Азимов сдал на права и купил подержанный автомобиль марки "Plymouth", чтобы проще было ездить из Бостона в Нью-Йорк или на лекции в Массачусетский технологический институт.

16 апреля 1961 года Азимов обедал с Хьюго Гернсбеком в Нью-Йорском ресторане «Longchamp». Гернсбек встретился с Айзеком, потому что собрался издавать новый научно-фантастический журнал и хотел, чтобы Азимов его редактировал, но писатель отказался.

6 июля 1961 года Азимов снова посещал издательства в Нью-Йорке и остановился в отеле «Stanhope», как раз напротив музея искусств «Метрополитен». Здесь он остановился впервые, и ему понравилось, потому что было время сходить в музей.

В течение 1960-х гг. жизнь шла своим чередом, Азимов выпускал по несколько книг ежегодно, ездил с семьёй в Канаду и осматривал окрестности Бостона.

Но по мере кого как дети взрослели, росло и охлаждение отношений между Айзеком и Гертрудой. И в 1970 году состоялся разрыв, развод произойдёт чуть позже. Азимов вернулся в Нью-Йорк, раз и навсегда.

12 июня 1970 года писатель поселился в отеле «Оливер Кромвель», где прожил три года, прежде чем переехать к своей второй жене, Джанет Опал Азимова (урождённая Джеппсон). За это время Азимов написал многие книги, в том числе «Сами боги».

Продолжение следует... — https://fantlab.ru/blogarticle69834